Нола! Но как такое могло случиться? Нола — большой город, расположенный в тридцати милях восточнее Мизен, и рядом с ней нет никаких месторождений серы. Инженер попытался прикинуть расстояние. Повозке, запряженной волами, потребуется самое меньшее два дня, чтобы лишь добраться до Нолы. Карта, словно наяву, с математической четкостью показывала ему, как ширилось бедствие, как пустел акведук. Аттилий измерял карту пальцем, беззвучно шевеля губами. Две с половиной мили в час! Если в Ноле вода иссякла на рассвете, тогда где-то к середине утра это же должно было стрястись с Ацеррой. Неаполь, расположенный в двенадцати милях от Мизен, остался без воды в полдень, значит, к восьми это докатилось до Путеол, к девяти — до Кум, к десяти — до Байи. И вот теперь, к двенадцати, настал и их черед. Неизбежный результат.

Семь городов. Помпеи, расположенные на несколько миль выше Нолы, пока не входят в этот список. Но даже если не считать их... Более двухсот тысяч человек остались без воды!

Тут инженер заметил, что в комнате потемнело.

Это Коракс остановился в дверном проеме и привалился к косяку, ожидая, пока на него обратят внимание.

Аттилий свернул карту и сунул под мышку.

— Дай мне ключи от затворов.

— Зачем?

— А что, неясно? Я собираюсь закрыть резервуар.

— Но это вода флота! Ты не можешь этого сделать без дозволения префекта!

— Тогда почему бы тебе не сходить и не получить дозволение? А я тем временем запру затворы!

Вот уж второй раз за день они очутились лицом к лицу, так близко, что каждый мог чувствовать дыхание другого.

— Слушай, что я тебе скажу, Коракс. Писцина Мирабилис — стратегический резерв. Тебе ясно? Для этого она и существует — чтобы ее можно было закрыть в случае чрезвычайного происшествия. Мы тут тратим время на споры, а вода утекает. А теперь давай ключ, или тебе придется ответить за это в Риме.

— Ладно. Делай как знаешь, красавчик. — И Коракс, не отрывая взгляда от лица Аттилия, снял ключ со связки, которую он носил на поясе. — А я и вправду пойду к префекту. И расскажу ему, что тут творится. А потом посмотрим, кто за что ответит.

Аттилий схватил ключ и, отодвинув Коракса с дороги, выскочил во двор.

— Политий, закрой за мной ворота! — крикнул он ближайшему рабу. — И никого не впускайте без моего дозволения!

— Хорошо, акварий.

На улице уже собралась толпа зевак, но они расступились, давая Аттилию пройти. Акварий проскочил мимо, не обращая внимания на их вопросы, свернул налево, потом еще раз налево — и ринулся вниз по крутым лестницам. Где-то вдали все еще продолжал звенеть водяной орган. На веревках, натянутых поперек улочек, сохло выстиранное белье. Люди оборачивались вслед Аттилию, когда он проталкивался мимо них. Какая-то проститутка в шафрановом наряде — лет десяти от роду, никак не старше, — ухватила его за руку и не отпускала, пока Аттилий не вытащил из поясного кошелька пару медных монет и не сунул ей. Девчонка тут же молнией метнулась к жирному каппадокийцу — очевидно, ее хозяину — и отдала деньги ему, а Аттилий, прокляв свою доверчивость, заспешил дальше.

Запоры шлюза находились в небольшом кирпичном сооружении, квадратном, высотой с человеческий рост. В нише, устроенной рядом с дверью, стояла статуя Эгерии, богини источников. У ног статуи лежало несколько увядших цветков, заплесневелых ломтей хлеба и фруктов — подношения от беременных женщин, веривших, что Эгерия, супруга Нумы, владыки покоя, может послать им легкие роды. Еще один нелепый предрассудок. Напрасный перевод пищи.

Аттилий повернул ключ в замке и сердито рванул тяжелую деревянную дверь на себя.

Теперь он находился на одном уровне с дном Писцины Мирабилис. Вода поступала сюда из резервуара сквозь туннель в стене, забранный бронзовой решеткой, протекала по открытому водоводу и растекалась по трем трубам, расходящимся в разные стороны и исчезающим в известняковой стене. Эти трубы несли воду в порт и в сами Мизены. Мощность потока регулировала заслонка, убранная сейчас в стену; ее приводила в действие деревянная рукоять, соединенная с железным колесом. Колесо шло туго — им слишком редко пользовались, но когда Аттилий надавил изо всех сил, колесо все-таки начало вращаться. Заслонка начала опускаться, дребезжа, словно решетка на крепостных воротах, и постепенно сокращая поток воды — пока, в конце концов, он не иссяк окончательно, оставив после себя запах влажной пыли.

На каменном полу осталось несколько лужиц, но по нынешней жаре они стремительно испарялись — так быстро, что Аттилий буквально видел, как они уменьшаются. Он наклонился и окунул пальцы в такую лужицу, потом лизнул их. Привкуса серы не было.

Ну вот, дело сделано, — подумал Аттилий. На третий день пребывания на новом посту, в засуху, он, ни у кого не спросясь, оставил флот без воды. Людей казнили и за меньшие провинности. До Аттилия вдруг дошло, какого он свалял дурака, позволив Кораксу первым пойти к Гаю Плинию. Дело наверняка будет рассматривать следственная комиссия. А надсмотрщик небось прямо сейчас постарается объяснить, кто во всем виноват.

Аттилий запер дверь шлюзовой камеры и оглядел многолюдную улицу. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Никто еще ничего не знал. У Аттилия возникло ощущение, будто он владеет некой огромной тайной, и это знание сделало его скрытным. Он зашагал по узкому переулку в сторону порта, стараясь держаться поближе к стене и не глядеть людям в глаза.

Вилла адмирала находилась на противоположном конце Мизен, и, чтобы добраться до нее, акварию пришлось одолеть полмили — то шагом, то в страхе срываясь на бег, — по дамбе, а потом по разводному деревянному мостику, соединяющему две природные бухты порта.

Еще до того как он покинул Рим, Аттилия предупредили насчет адмирала.

— Там командует Гай Плиний, — сообщил смотритель акведуков. — Рано или поздно тебе придется с ним столкнуться. Он уверен, что знает все обо всем на свете. Возможно, это и правда. С ним нужно обращаться аккуратно. Взгляни как-нибудь при случае на его последнюю книгу, «Естественную историю». Все известные сведения о Матери-Природе, собранные в тридцати семи томах.

Экземпляр этой книги обнаружился в публичной библиотеке в Портике Октавии. Но акварий успел лишь просмотреть оглавление.

«Мир, его очертания и движение. Затмения, солнечные и лунные. Молнии. Музыка звезд. Небесные знамения, засвидетельствованные случаи. Небесные лучи, небесная зевота, цвета неба, небесные огни, небесные венцы, внезапно возникающие кольца. Затмения. Падающие камни...»

В той же библиотеке имелись и другие книги Плиния. Шесть томов, посвященных ораторскому искусству. Восемь — грамматике. Двенадцать — войне в Германии, во время которой Плиний командовал отрядом кавалерии. Тридцать — об истории империи, которой он служил в качестве прокуратора Испании и Бельгийской Галлии. Аттилий поразился: как Плиний успел и написать так много, и так высоко продвинуться по служебной лестнице!

— Все очень просто — у него нет жены! — сообщил смотритель и рассмеялся собственной шутке. — Либо он никогда не спит. А ты следи, чтобы он не застал тебя врасплох.

Заходящее солнце окрасило небо алым. Находившаяся по правую руку от Аттилия большая лагуна — там строили и ремонтировали военные корабли — была пуста по случаю позднего времени. В тростниках время от времени слышались печальные голоса морских птиц. Слева, на внешнем рейде, к порту приближалось залитое золотистым светом пассажирское судно; паруса его были убраны, с каждого борта равномерно вздымалось и опускалось по дюжине весел. Судно проскользнуло между стоящими на якоре триремами имперского флота. Для вечернего рейса из Остии было уже слишком поздно; значит, это какой-нибудь местный корабль. Под весом пассажиров, столпившихся на палубе, судно сильно осело.

«Дожди из молока, из крови, из мяса, из железа, из шерсти, из кирпичей. Предзнаменования. Земля в центре мира. Землетрясения. Пропасти. Дыры в воздухе. Объединенные чудеса воды и огня: минеральная смола; нефть; постоянно светящиеся области. Гармонические принципы мира...»